- Привет! – она улыбается, обнимает его и ерошит волосы. – Я скучала. Мальчишка смущен, он краснеет и пытается скинуть с себя руки, но старается не особо сильно, – ему приятно, ну, подумаешь девчонка, зато у него есть еще один человек, которому можно довериться, есть друг. Про себя он тянет это определение, наслаждаясь его значением. Правда, он никогда–никогда не скажет это вслух. Ну, быть может, отцу. Или бродячему оборванному коту, что повадился ходить за ним. Но вот ей - ни слова, - девчонкам такое не положено знать. Генри, их силач, за очередной порцией пива однажды заметил, что это портит абсолютно всех девушек. А он запомнил это на будущее, ведь однажды – решение было обдуманным и неоспоримым - у него будет девушка. А ему, как настоящему мужчине, обязательно нужно ее защищать, обеспечивать, но не давать зазнаваться и испортиться, «став ведьмой», как заметил Генри. Высказывание еще тогда показалось странным, но он решил, что когда будет возможность, обязательно спросит, как из ангелов получаются ведьмы. И теперь мальчишка сидит с высоко задранным носом, стараясь придать себе как можно более взрослый вид. - Мы же только вчера виделись, разве можно было успеть? А она лишь смеется и аккуратно трепет его за щеки: - Вчера уже так далеко, что можно успеть забыть и тысячу раз соскучиться. Ты ведь скучал по мне, Алле~ен, скучал же? Он убирает ее руки от лица и нехотя отсаживается: - Ну, наверное. Никто бы не скучал, если бы ты осталась. Разве тебе есть куда возвращаться? Она хмурится, вытаскивает из кармана жилетки горсть конфет и, не обращая внимания на выскользнувшие из рук, перекладывает их ему на колени. Аллена не так часто балуют сладким: для этого у них недостаточно средств, - и первый его порыв – это подобрать упавшие. Но девчонка вновь ерошит его волосы и отрицательно качает головой: - Я принесу тебе сколько угодно конфет, там, - и какой-то неопределенный взмах в пустоту, - там, куда я возвращаюсь, их много. Да, - несколько секунд, когда кажется, что она сейчас очень и очень далеко, - много разных и вкусных конфет, больше только разве что грез и желаний. А эти, - носком своего башмака он толкает одну из упавших, - пусть они останутся здесь, как зарубка на память, что мы сегодня увиделись. Аллен смотрит непонимающе, стараясь поскорее задать возникший вопрос, - пытается быстро прожевать тянучку, правда, та не поддается, поэтому он просто запихивает ее за щеку, - эта девчонка кажется ему иногда очень и очень странной: - Но ведь они быстро исчезнут. Она смеется: - Тогда мы можем встретиться здесь завтра и оставить как можно больше конфет. Аллен смотрит на нее расширившимися от удивления глазами: вот так взять и оставить много конфет – это нечто противоестественное: - А давай я лучше табличку какую-нибудь сделаю. Я уже почти умею писать! Это лучше, чем оставлять конфеты. - Давай, - она обнимает его за плечи, - сделай, чтобы я могла знать, что это реальность. - А если ты так будешь думать, то это станет местом, куда ты будешь возвращаться? - Да, - она забирается с ногами на бревно и обнимает колени, чуть раскачиваясь. – Это будет еще один кусочек моей реальности. - Хорошо, я сделаю, - Аллен важно кивает, думая, что вот так как раз, наверное, и берется на себя ответственность за что-то очень и очень важное. За что именно, он пока не решил, - ни одной умной мысли, разве только, что эта девчонка хорошая, что у нее всегда много конфет и сказок, поэтому она умная, а значит, как говорил Генри, такую девушку упускать нельзя. Генри, конечно, не ему это говорил: он исповедовался их повару, когда Аллен помогал на кухне. Но силач много повидал и более сведущ в простых житейских делах в отличие от его непрактичного отца, который всегда был готов дать совет по морали и поведению. Поэтому однажды мальчишка просто решил, что неплохо было бы совмещать полезные вещи, и старался держать всегда уши открытыми, а сознание, как говорил Мана, готовым к познанию всего нового и интересного. И она просто улыбается ему: - А завтра я принесу тебе еще больше конфет. Аллен радостно улыбается в ответ, понимая, что с его стороны простой таблички будет недостаточно, он должен вести себя серьезней. «Надо будет спросить, что можно подарить девчонке», - решает он про себя. - А ты можешь оставаться дольше? Я бы показал тебе цирк. Мы с отцом тут недавно, но он самый лучший, что я видел за все наши путешествия. Она пожимает плечами: - Не знаю. Но я постараюсь. Значит, завтра. Она вновь ерошит ему волосы. Аллен поджимает губы, думая, что это слишком покровительственная привычка с ее стороны, – совсем как его отец, - а девчонка так себя не должна вести. Правда, как она должна себя вести, он тоже не знает. Пока, как надеется. - Тогда до завтра! Она спрыгивает на землю и стряхивает пыль со своей юбки, берет нелепый потрепанный розовый зонтик, который вечно таскает с собой, и уходит. Вот так просто. Аллен еще некоторое время сидит, выводя пальцем ее имя на коре, думая, что на самом деле о своем новом друге он ничего не знает, а потом решает, что завтра, когда он будет водить ее по цирку и важно по очень большому секрету рассказывать тайны фокусов, он все и спросит, даже с Маной познакомит. Потому что, как говорил Генри, после четвертой встречи с девушкой уже пора бы и знакомить ее с родственниками…
Возвращение – это всегда изменение, это всегда оставление части себя там, куда ты больше не вернешься, потому что разница между вчера и сегодня гораздо больше, чем «я скучала». А во сне она гораздо больше. После смерти Грезы прошли, возможно, тысячелетия, но она все еще спит, погруженная в осколки старого времени, за которые хватаются остатки ее прежней личности, не отпуская из вчера в завтра, в котором будет все та же игра, тот же сценарий, но другие фигуры. И Греза спит, считая, что этот мир своей жизнью задолжал ей бесчисленное количество чудес в личное пользование.
-
-
27.02.2010 в 19:39АУ
- Привет! – она улыбается, обнимает его и ерошит волосы. – Я скучала.
Мальчишка смущен, он краснеет и пытается скинуть с себя руки, но старается не особо сильно, – ему приятно, ну, подумаешь девчонка, зато у него есть еще один человек, которому можно довериться, есть друг. Про себя он тянет это определение, наслаждаясь его значением. Правда, он никогда–никогда не скажет это вслух. Ну, быть может, отцу. Или бродячему оборванному коту, что повадился ходить за ним. Но вот ей - ни слова, - девчонкам такое не положено знать. Генри, их силач, за очередной порцией пива однажды заметил, что это портит абсолютно всех девушек. А он запомнил это на будущее, ведь однажды – решение было обдуманным и неоспоримым - у него будет девушка. А ему, как настоящему мужчине, обязательно нужно ее защищать, обеспечивать, но не давать зазнаваться и испортиться, «став ведьмой», как заметил Генри. Высказывание еще тогда показалось странным, но он решил, что когда будет возможность, обязательно спросит, как из ангелов получаются ведьмы. И теперь мальчишка сидит с высоко задранным носом, стараясь придать себе как можно более взрослый вид.
- Мы же только вчера виделись, разве можно было успеть?
А она лишь смеется и аккуратно трепет его за щеки:
- Вчера уже так далеко, что можно успеть забыть и тысячу раз соскучиться. Ты ведь скучал по мне, Алле~ен, скучал же?
Он убирает ее руки от лица и нехотя отсаживается:
- Ну, наверное. Никто бы не скучал, если бы ты осталась. Разве тебе есть куда возвращаться?
Она хмурится, вытаскивает из кармана жилетки горсть конфет и, не обращая внимания на выскользнувшие из рук, перекладывает их ему на колени. Аллена не так часто балуют сладким: для этого у них недостаточно средств, - и первый его порыв – это подобрать упавшие. Но девчонка вновь ерошит его волосы и отрицательно качает головой:
- Я принесу тебе сколько угодно конфет, там, - и какой-то неопределенный взмах в пустоту, - там, куда я возвращаюсь, их много. Да, - несколько секунд, когда кажется, что она сейчас очень и очень далеко, - много разных и вкусных конфет, больше только разве что грез и желаний. А эти, - носком своего башмака он толкает одну из упавших, - пусть они останутся здесь, как зарубка на память, что мы сегодня увиделись.
Аллен смотрит непонимающе, стараясь поскорее задать возникший вопрос, - пытается быстро прожевать тянучку, правда, та не поддается, поэтому он просто запихивает ее за щеку, - эта девчонка кажется ему иногда очень и очень странной:
- Но ведь они быстро исчезнут.
Она смеется:
- Тогда мы можем встретиться здесь завтра и оставить как можно больше конфет.
Аллен смотрит на нее расширившимися от удивления глазами: вот так взять и оставить много конфет – это нечто противоестественное:
- А давай я лучше табличку какую-нибудь сделаю. Я уже почти умею писать! Это лучше, чем оставлять конфеты.
- Давай, - она обнимает его за плечи, - сделай, чтобы я могла знать, что это реальность.
- А если ты так будешь думать, то это станет местом, куда ты будешь возвращаться?
- Да, - она забирается с ногами на бревно и обнимает колени, чуть раскачиваясь. – Это будет еще один кусочек моей реальности.
- Хорошо, я сделаю, - Аллен важно кивает, думая, что вот так как раз, наверное, и берется на себя ответственность за что-то очень и очень важное. За что именно, он пока не решил, - ни одной умной мысли, разве только, что эта девчонка хорошая, что у нее всегда много конфет и сказок, поэтому она умная, а значит, как говорил Генри, такую девушку упускать нельзя. Генри, конечно, не ему это говорил: он исповедовался их повару, когда Аллен помогал на кухне. Но силач много повидал и более сведущ в простых житейских делах в отличие от его непрактичного отца, который всегда был готов дать совет по морали и поведению. Поэтому однажды мальчишка просто решил, что неплохо было бы совмещать полезные вещи, и старался держать всегда уши открытыми, а сознание, как говорил Мана, готовым к познанию всего нового и интересного.
И она просто улыбается ему:
- А завтра я принесу тебе еще больше конфет.
Аллен радостно улыбается в ответ, понимая, что с его стороны простой таблички будет недостаточно, он должен вести себя серьезней. «Надо будет спросить, что можно подарить девчонке», - решает он про себя.
- А ты можешь оставаться дольше? Я бы показал тебе цирк. Мы с отцом тут недавно, но он самый лучший, что я видел за все наши путешествия.
Она пожимает плечами:
- Не знаю. Но я постараюсь. Значит, завтра.
Она вновь ерошит ему волосы. Аллен поджимает губы, думая, что это слишком покровительственная привычка с ее стороны, – совсем как его отец, - а девчонка так себя не должна вести. Правда, как она должна себя вести, он тоже не знает. Пока, как надеется.
- Тогда до завтра!
Она спрыгивает на землю и стряхивает пыль со своей юбки, берет нелепый потрепанный розовый зонтик, который вечно таскает с собой, и уходит.
Вот так просто. Аллен еще некоторое время сидит, выводя пальцем ее имя на коре, думая, что на самом деле о своем новом друге он ничего не знает, а потом решает, что завтра, когда он будет водить ее по цирку и важно по очень большому секрету рассказывать тайны фокусов, он все и спросит, даже с Маной познакомит. Потому что, как говорил Генри, после четвертой встречи с девушкой уже пора бы и знакомить ее с родственниками…
Возвращение – это всегда изменение, это всегда оставление части себя там, куда ты больше не вернешься, потому что разница между вчера и сегодня гораздо больше, чем «я скучала». А во сне она гораздо больше. После смерти Грезы прошли, возможно, тысячелетия, но она все еще спит, погруженная в осколки старого времени, за которые хватаются остатки ее прежней личности, не отпуская из вчера в завтра, в котором будет все та же игра, тот же сценарий, но другие фигуры. И Греза спит, считая, что этот мир своей жизнью задолжал ей бесчисленное количество чудес в личное пользование.
-
-
27.02.2010 в 19:44Ждала исполнения этой заявки, пусть и другого, но это просто отлично.
Спасибо за фик. Поселила в цитатник.
Не заказчик.
-
-
27.02.2010 в 20:30Вроде бы заказчик
-
-
27.02.2010 в 21:17Innocent Challenger, рад, что вопреки неожиданному исполнению все же "очень интересно".)))
автор
-
-
28.02.2010 в 00:52-
-
28.02.2010 в 01:08А финальный абзац - так вообще выше всяких похвал.
-
-
28.02.2010 в 01:37Tykki, спасибо, автор счастлив.)))