За бортом лодки плескалась вода. Остро пахло свежестью и плесенью. Холодно было отчаянно, хотя вроде и одет он был нормально. Темнота, которую едва-едва разгонял факел на носу лодки, давила, как и неизвестность. На самом деле, так всегда бывает, когда переворачивается очередная страница истории, когда наступает время межстраничья. - Лави, - позвал ученика Книжник. Но реакции не последовало. - Лави! – парень смотрел в никуда, словно вывалившись из реальности, - Дик! И только теперь тот вздрогнул, посмотрел на учителя. Он никак не мог пока соотнести себя со своим новым именем. Это было странно. Раньше он легко и просто переходил от страницы к странице, от личности к личности, а теперь… Старик выглядел недовольным, но что он мог сделать? Книжник стал рассказывать о новой миссии, о важности ее исполнения, об очередной войне, свидетелями и летописцами которой им суждено было стать. Да только парень слушал вполуха и пытался разобраться в себе. Еще совсем немного и ученик Книжника Дик уйдет в прошлое и ему на смену придет ученик Книжника Лави. Что принесет ему эта новая личность, какой она будет? Кто знает. А пока между ними, между прошлым и будущим, между Диком и Лави зияла бездонная пропасть тишины.
*277 слов* Лави точно знает, что ему снится кошмар. Это уже было, было, и тогда он справился с собой - в прямом смысле с собой - поэтому сейчас они сидят молча. Все уже сказано, все уже решено, говорить больше не о чем. Так зачем во сне он приходит снова и снова, просто сидит с ним рядом и молчит? Тишина давит. Лави хочет разбить ее и спросить Дика, что ему нужно, но это кошмар, поэтому губы отказываются шевелиться, а из горла вырывается только хрип. Дик поворачивается, и сердце Лави пропускает удар - он боится. Смешно и страшно, но больше всего на свете он боится себя. Дик протягивает к нему руку, и Лави беззвучно кричит, ему кажется, что если он прежний коснется себя настоящего, они сольются в одно. За Диком вырастают тени. Лави не видит их лиц, но точно знает, кто это - множество «я» ученика Книжника. Дик улыбается, а Лави не в силах пошевелиться - он не сможет справиться с ними, и все будет как тогда в Ковчеге - он будет убивать, чтобы мог жить Книжник. Сейчас у костра рядом с ним спит Канда. Лави пытается отстраниться, но тело не слушается, он увяз в кошмаре, как муха в смоле. Дик улыбается еще шире, почти касаясь лица Лави. Последним усилием, на выдохе, совсем неразличимо и оттого бесполезно, Лави зовет: - Юу. Тишина разлетается осколками стекла, острые края ранят, Лави видит кровь на своем лице и знает, что Дик видит то же самое. Сил на вдох уже не остается…
Удар по ребрам заставляет легкие снова заработать. Недовольный голос врывается в сознание, возвращая в реальность: - Чего тебе? Все еще с трудом, радуясь самой возможности говорить, Лави стонет: - Юу, а ногой-то зачем?
- Тебе бы понравилось, правда? Я был бы очень осторожен. Я бы ни за что не причинил тебе вреда, – шепчет Лави. Молча говорит Лави. Слышен тихий смех. Спавший открывает глаза. Тот, что не закрыт повязкой, зеленый, живой. - Знаешь, как проверить, спишь ты или нет? Поднеси к лицу ладонь. Если ты увидишь ее, значит, проснешься. Лави подносит, но ничего не видит. Проснувшийся снова смеется. - Это значит, что ты не спишь. Или что не засыпал. Роад не отравила тебя – ты ведь уже был отравлен. - Хочешь, я буду им? Я дам тебе то, что никогда не смог бы дать он. - Видеть себя во сне – к несчастью? – последнее, что он говорит, прежде чем исчезнуть. Тишина выжидает. Он идет медленно, движения плавные и замедленные. Там на окнах тяжелые шторы, гладкий черный бархат льется с потолка. С золоченых массивных гардин, по натертому паркетному полу. Кровать под балдахином таким же черным, льющимся, а простыни снежно-белые; и черное покрывало с отогнутым краем. На нем выделяется тело не хрупкое и не маленькое, не худое и не высокое. Длинные волосы черной рекой струятся с края кровати. Лави медленно протягивает руку, кладет ладонь, начинает ощущать, какие они шелковистые, прохладные. Прямо как те серебристые простыни. Лави ведет по волосам, поднимает руку, кладет на глаза спящего. Под ладонью вздрагивают ресницы, как бабочки. Губы слегка изгибаются. Проснувшийся хочет не то сказать что-то, не то улыбнуться. Лави наклоняется и приникает к этим губам. «Ты не хочешь знать, кто это?» - Я хочу, чтобы ты убрался из моей головы, - шепчет Лави в приоткрытые губы.
-
-
23.10.2009 в 00:34За бортом лодки плескалась вода. Остро пахло свежестью и плесенью. Холодно было отчаянно, хотя вроде и одет он был нормально. Темнота, которую едва-едва разгонял факел на носу лодки, давила, как и неизвестность.
На самом деле, так всегда бывает, когда переворачивается очередная страница истории, когда наступает время межстраничья.
- Лави, - позвал ученика Книжник.
Но реакции не последовало.
- Лави! – парень смотрел в никуда, словно вывалившись из реальности, - Дик!
И только теперь тот вздрогнул, посмотрел на учителя.
Он никак не мог пока соотнести себя со своим новым именем. Это было странно. Раньше он легко и просто переходил от страницы к странице, от личности к личности, а теперь…
Старик выглядел недовольным, но что он мог сделать? Книжник стал рассказывать о новой миссии, о важности ее исполнения, об очередной войне, свидетелями и летописцами которой им суждено было стать. Да только парень слушал вполуха и пытался разобраться в себе.
Еще совсем немного и ученик Книжника Дик уйдет в прошлое и ему на смену придет ученик Книжника Лави. Что принесет ему эта новая личность, какой она будет? Кто знает. А пока между ними, между прошлым и будущим, между Диком и Лави зияла бездонная пропасть тишины.
-
-
23.10.2009 в 09:39спасибо )
заказчик
-
-
23.10.2009 в 10:02Я рада, что хоть как-то смогла угодить )
Автор.
-
-
30.10.2009 в 21:37Лави точно знает, что ему снится кошмар. Это уже было, было, и тогда он справился с собой - в прямом смысле с собой - поэтому сейчас они сидят молча. Все уже сказано, все уже решено, говорить больше не о чем. Так зачем во сне он приходит снова и снова, просто сидит с ним рядом и молчит? Тишина давит. Лави хочет разбить ее и спросить Дика, что ему нужно, но это кошмар, поэтому губы отказываются шевелиться, а из горла вырывается только хрип. Дик поворачивается, и сердце Лави пропускает удар - он боится. Смешно и страшно, но больше всего на свете он боится себя. Дик протягивает к нему руку, и Лави беззвучно кричит, ему кажется, что если он прежний коснется себя настоящего, они сольются в одно. За Диком вырастают тени. Лави не видит их лиц, но точно знает, кто это - множество «я» ученика Книжника. Дик улыбается, а Лави не в силах пошевелиться - он не сможет справиться с ними, и все будет как тогда в Ковчеге - он будет убивать, чтобы мог жить Книжник. Сейчас у костра рядом с ним спит Канда. Лави пытается отстраниться, но тело не слушается, он увяз в кошмаре, как муха в смоле.
Дик улыбается еще шире, почти касаясь лица Лави.
Последним усилием, на выдохе, совсем неразличимо и оттого бесполезно, Лави зовет:
- Юу.
Тишина разлетается осколками стекла, острые края ранят, Лави видит кровь на своем лице и знает, что Дик видит то же самое. Сил на вдох уже не остается…
Удар по ребрам заставляет легкие снова заработать. Недовольный голос врывается в сознание, возвращая в реальность:
- Чего тебе?
Все еще с трудом, радуясь самой возможности говорить, Лави стонет:
- Юу, а ногой-то зачем?
-
-
31.10.2009 в 00:31очень понравилось, один из вариантов того, что хотелось увидеть
спасибо )
- Юу, а ногой-то зачем?
вообще эпик уин
-
-
31.10.2009 в 00:35Автор рад, что смог угодить заказчику
вообще эпик уин
Эээ... Что?
автор
-
-
31.10.2009 в 00:45ээээм... epic win ) ну в смысле что все понравилось, а концовкой добили )
-
-
31.10.2009 в 00:48откроюсь в у-мыл
-
-
06.10.2010 в 20:26- Тебе бы понравилось, правда? Я был бы очень осторожен. Я бы ни за что не причинил тебе вреда, – шепчет Лави. Молча говорит Лави.
Слышен тихий смех.
Спавший открывает глаза. Тот, что не закрыт повязкой, зеленый, живой.
- Знаешь, как проверить, спишь ты или нет? Поднеси к лицу ладонь. Если ты увидишь ее, значит, проснешься.
Лави подносит, но ничего не видит. Проснувшийся снова смеется.
- Это значит, что ты не спишь. Или что не засыпал. Роад не отравила тебя – ты ведь уже был отравлен.
- Хочешь, я буду им? Я дам тебе то, что никогда не смог бы дать он.
- Видеть себя во сне – к несчастью? – последнее, что он говорит, прежде чем исчезнуть.
Тишина выжидает.
Он идет медленно, движения плавные и замедленные.
Там на окнах тяжелые шторы, гладкий черный бархат льется с потолка. С золоченых массивных гардин, по натертому паркетному полу. Кровать под балдахином таким же черным, льющимся, а простыни снежно-белые; и черное покрывало с отогнутым краем. На нем выделяется тело не хрупкое и не маленькое, не худое и не высокое. Длинные волосы черной рекой струятся с края кровати.
Лави медленно протягивает руку, кладет ладонь, начинает ощущать, какие они шелковистые, прохладные. Прямо как те серебристые простыни. Лави ведет по волосам, поднимает руку, кладет на глаза спящего. Под ладонью вздрагивают ресницы, как бабочки.
Губы слегка изгибаются. Проснувшийся хочет не то сказать что-то, не то улыбнуться. Лави наклоняется и приникает к этим губам.
«Ты не хочешь знать, кто это?»
- Я хочу, чтобы ты убрался из моей головы, - шепчет Лави в приоткрытые губы.