Одиночество. Одиночество давит белыми стенами Ковчега, одиночество отдается эхом по его пустынным улицам, одиночество забирается в самое сердце и холодит его изнутри. С этим можно жить - Аллен знает, Аллен с одиночеством с детства на короткой ноге, с этим можно жить, но... Как жить в безвоздушной пустоте, когда помнишь, каково это - делить с кем-то мысли и чувства, когда кто-то знает, когда положить тебе руку на плечо, когда кто-то легко считывает все твои маски и таит понимание в глубине своих глаз. Когда кто-то рядом - всегда, всегда, и чужое постоянное присутствие уже не раздражает, а согревает непривычным теплом. Когда входит в привычку уверенность, что стоит обернуться - и поймаешь чей-то внимательный и чуть тревожный взгляд. Когда вы идете в шаг и дышите в такт, и понимаете друг друга даже не с полуслова - с полувзгляда. И невольно расслабляются плечи, улыбка становится чуть искренней, и непрошенной приходит неуверенная надежда, что так будет если не всегда, то очень, очень долго. А потом все заканчивается. И одиночество наваливается всей тяжестью, ошеломляя, придавливая к земле, отбирая дыхание. Привыкать к нему заново, мучительно, по глотку снова приучая себя к нему - нет ничего страшнее этого. После смерти Маны Аллену казалось, что это одиночество теперь с ним всегда. Да, с этим можно жить. К одиночеству нельзя лишь возвращаться. Можно привязываться, дружить, делить горе и радость, веселиться и стоять спиной к спине в бою. Нельзя только подпускать ближе. Совсем близко - когда "я" и "он" превращается в неразрывное "мы".
Загораживаясь рукой, Аллен смотрит в небо. Яркое, всегда ослепительно яркое солнце Ковчега заставляет щуриться, смаргивать невольные слезы. Сегодня во время своей небольшой вылазки он ненароком услышал: разыскивается Аллен Уолкер. Опасный преступник, да. Да кто его знает, что сделал, кажется, убил кого-то. Да что ты говоришь, не кого-то, священника! Точно-точно, он убил священника из Ватикана. Да какая разница, кого именно, ужас-то какой! А, помню, имя-то какое-то простое... Минк, Линк... Точно, Линк, его убил этот мерзавец. Ужасно, да. Надеюсь, найдут этого ублюдка поскорее.
Линк никогда не напоминал Аллену Ману - какое там! Сухой и сдержанный, всегда серьезный, любящий отчитывать и неизменно верный долгу. Днем следующий за Алленом шаг в шаг, ночью корпящий над вечными отчетами, но все равно краем глаза приглядывающий за его, Аллена, сном. Занудный. Педантичный. Надежный. Заботливый. Как так получилось, как и когда - Аллен так и не смог понять - что его постоянное присутствие перестало напрягать, стало привычным настолько, что Аллен стал делиться с ним своими мыслями, воспоминаниями и чувствами, как с самим собой? Как и когда Линк перестал опасаться его, и стал опасаться за него? Как и когда Линк перестал быть рядом с ним, и стал вместе с ним? Как и когда одиночество отступило, когда пришло понимание и разделенное на двоих бремя знания - о ночных кошмарах, о Четырнадцатом, о постоянной борьбе, - Аллен не мог ответить. Но знал, что Линк - сухой, сдержанный и педантичный - всегда с ним. Всегда за плечом - стоит обернуться, и поймаешь его внимательный и чуть тревожный взгляд. Когда той безумной ночью Аллен сбежал из тюрьмы Ватикана, он знал, что сжигает за собой мосты, что ничего уже не будет по-прежнему. Прощаясь с Линали, уходя в Ковчег, он впервые за долгое время ощутил странную пустоту. Пустоту от того, что, смешно сказать, его надзирателя - впервые за долгое время - не было рядом. Но даже когда мосты сожжены, моря можно перейти вброд - если есть, к кому идти. Если есть тот, рядом с кем можно забыть об одиночестве.
Аллен стоит, запрокинув голову, из-под закрытых век текут слезы - от солнца, конечно. Одиночество давит белыми стенами, отдается эхом по пустынным улицам. Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти.
Душа и сердце за матчасть! || Семь планет и четыре стихии.
Да, с этим можно жить. К одиночеству нельзя лишь возвращаться. Как и когда Линк перестал опасаться его, и стал опасаться за него? Как и когда Линк перестал быть рядом с ним, и стал вместе с ним? Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти. Автор, спасибо, огромное спасибо за это исполнение! Очень здорово, очень верно, очень сильно. Прекрасный текст, очень точные, берущие за душу слова. Глубоко, проникновенно и правдиво. Прошу, откройтесь в юмейл. абсолютно счастливый заказчик
Автор, у вас получился замечательный текст. А уж это: Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти. зацепило. Спасибо вам. Откроетесь в у-мыл? =)
-
-
07.10.2011 в 04:49Одиночество. Одиночество давит белыми стенами Ковчега, одиночество отдается эхом по его пустынным улицам, одиночество забирается в самое сердце и холодит его изнутри.
С этим можно жить - Аллен знает, Аллен с одиночеством с детства на короткой ноге, с этим можно жить, но...
Как жить в безвоздушной пустоте, когда помнишь, каково это - делить с кем-то мысли и чувства, когда кто-то знает, когда положить тебе руку на плечо, когда кто-то легко считывает все твои маски и таит понимание в глубине своих глаз. Когда кто-то рядом - всегда, всегда, и чужое постоянное присутствие уже не раздражает, а согревает непривычным теплом. Когда входит в привычку уверенность, что стоит обернуться - и поймаешь чей-то внимательный и чуть тревожный взгляд.
Когда вы идете в шаг и дышите в такт, и понимаете друг друга даже не с полуслова - с полувзгляда. И невольно расслабляются плечи, улыбка становится чуть искренней, и непрошенной приходит неуверенная надежда, что так будет если не всегда, то очень, очень долго.
А потом все заканчивается. И одиночество наваливается всей тяжестью, ошеломляя, придавливая к земле, отбирая дыхание. Привыкать к нему заново, мучительно, по глотку снова приучая себя к нему - нет ничего страшнее этого.
После смерти Маны Аллену казалось, что это одиночество теперь с ним всегда. Да, с этим можно жить. К одиночеству нельзя лишь возвращаться.
Можно привязываться, дружить, делить горе и радость, веселиться и стоять спиной к спине в бою. Нельзя только подпускать ближе. Совсем близко - когда "я" и "он" превращается в неразрывное "мы".
Загораживаясь рукой, Аллен смотрит в небо. Яркое, всегда ослепительно яркое солнце Ковчега заставляет щуриться, смаргивать невольные слезы.
Сегодня во время своей небольшой вылазки он ненароком услышал: разыскивается Аллен Уолкер. Опасный преступник, да. Да кто его знает, что сделал, кажется, убил кого-то. Да что ты говоришь, не кого-то, священника! Точно-точно, он убил священника из Ватикана. Да какая разница, кого именно, ужас-то какой! А, помню, имя-то какое-то простое... Минк, Линк... Точно, Линк, его убил этот мерзавец. Ужасно, да. Надеюсь, найдут этого ублюдка поскорее.
Линк никогда не напоминал Аллену Ману - какое там! Сухой и сдержанный, всегда серьезный, любящий отчитывать и неизменно верный долгу. Днем следующий за Алленом шаг в шаг, ночью корпящий над вечными отчетами, но все равно краем глаза приглядывающий за его, Аллена, сном. Занудный. Педантичный.
Надежный. Заботливый.
Как так получилось, как и когда - Аллен так и не смог понять - что его постоянное присутствие перестало напрягать, стало привычным настолько, что Аллен стал делиться с ним своими мыслями, воспоминаниями и чувствами, как с самим собой? Как и когда Линк перестал опасаться его, и стал опасаться за него? Как и когда Линк перестал быть рядом с ним, и стал вместе с ним?
Как и когда одиночество отступило, когда пришло понимание и разделенное на двоих бремя знания - о ночных кошмарах, о Четырнадцатом, о постоянной борьбе, - Аллен не мог ответить. Но знал, что Линк - сухой, сдержанный и педантичный - всегда с ним. Всегда за плечом - стоит обернуться, и поймаешь его внимательный и чуть тревожный взгляд.
Когда той безумной ночью Аллен сбежал из тюрьмы Ватикана, он знал, что сжигает за собой мосты, что ничего уже не будет по-прежнему. Прощаясь с Линали, уходя в Ковчег, он впервые за долгое время ощутил странную пустоту. Пустоту от того, что, смешно сказать, его надзирателя - впервые за долгое время - не было рядом.
Но даже когда мосты сожжены, моря можно перейти вброд - если есть, к кому идти. Если есть тот, рядом с кем можно забыть об одиночестве.
Аллен стоит, запрокинув голову, из-под закрытых век текут слезы - от солнца, конечно. Одиночество давит белыми стенами, отдается эхом по пустынным улицам.
Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти.
-
-
07.10.2011 в 07:47Замечательный текст.
просточитатель
-
-
07.10.2011 в 09:28мимопроходящий
-
-
07.10.2011 в 10:03Gulch, ох, спасибо, мне очень приятно)
автор.
-
-
07.10.2011 в 14:45Как и когда Линк перестал опасаться его, и стал опасаться за него? Как и когда Линк перестал быть рядом с ним, и стал вместе с ним?
Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти.
Автор, спасибо, огромное спасибо за это исполнение!
Очень здорово, очень верно, очень сильно. Прекрасный текст, очень точные, берущие за душу слова. Глубоко, проникновенно и правдиво.
Прошу, откройтесь в юмейл.
абсолютно счастливый заказчик
-
-
07.10.2011 в 14:54Он перейдет это чертово море вброд. Аллену просто хочется верить, что ему еще есть к кому идти.
зацепило.
Спасибо вам.
Откроетесь в у-мыл? =)
-
-
08.10.2011 в 01:0514th, спасибо!
пошел в умылы)
автор