Тонкая цепочка следов. Совсем свежие, да и видно, что снег примялся под уверенной поступью человека, который знает, что делает. У него и вид такой, что слова поперек говорить не хочется - все тянет опустить голову, взгляд отвести и потупиться, рассматривая землю у себя под ногами. Пейзаж вокруг странный: это была бы шикарная осень, когда кажется, что деревья гнутся под тяжестью золотого и медного покрова, вот только снег... Хотя тут он был словно к месту, лишь подчеркивая багрянец и желтизну холодным серебром. А следы все бегут, бегут вперед, путаются, петляют вокруг деревьев, топчутся у скамейки, с которой стряхнули весь снег, прыгают замерзшими, черными пятнами, опять петляют. Ему ведь на вид не больше восемнадцати, юноша-осень: рыжий, зеленоглазый, шарф вокруг шеи ярко-оранжевый обмотал, а веет от него - холодом. Дик наконец останавливается и долго хлопает себя по плечам, обнимая, пытаясь согреться. Здесь всегда слишком холодно, даже для него, да и привычки старые остались. За огромным окном, словно врезанным в пространство, в небо, и покрытым инеем, видна другая жизнь. Там нет постоянной осени, там часто тепло, там смех, искренние улыбки, настоящие объятия и много людей. Здесь тоже много людей, хоть они все чем-то неуловимо похожи. Здесь их ровно сорок-восемь, но они стараются друг на друга не натыкаться, и гуляют где-то далеко от этого места. Лишь Дик приходит сюда и подолгу смотрит сквозь, прищуривая единственный глаз. - Ты наш друг, - слышит Дик приглушенные голоса. - Ты такой веселый! - Конечно, ты всегда можешь подставить мне спину! - Расскажи нам что-нибудь! - Мы любим тебя! Мы любим тебя, Лави! Дик презрительно усмехается, а кроны деревьев нещадно треплет ледяной ветер. - Как мне надоел этот цирк. А тебе, Лави? - он кривит тонкие губы и упирается ладонями о тонкое, но прочное стекло, надавливая.
Где-то в глубине парка есть вечное, жаркое лето. И полыхает там ярко, и птицы поют весело, и слышен смех, и свет - золотой. Но туда почти никто не знает дорожки, и горящая вечность потихоньку заменяется на другую, изо льда, пожухлых листьев и безразличия.
Тонкая цепочка следов. Совсем свежие, да и видно, что снег примялся под уверенной поступью человека, который знает, что делает. У него и вид такой, что слова поперек говорить не хочется - все тянет опустить голову, взгляд отвести и потупиться, рассматривая землю у себя под ногами.
Пейзаж вокруг странный: это была бы шикарная осень, когда кажется, что деревья гнутся под тяжестью золотого и медного покрова, вот только снег... Хотя тут он был словно к месту, лишь подчеркивая багрянец и желтизну холодным серебром.
А следы все бегут, бегут вперед, путаются, петляют вокруг деревьев, топчутся у скамейки, с которой стряхнули весь снег, прыгают замерзшими, черными пятнами, опять петляют. Ему ведь на вид не больше восемнадцати, юноша-осень: рыжий, зеленоглазый, шарф вокруг шеи ярко-оранжевый обмотал, а веет от него - холодом.
Дик наконец останавливается и долго хлопает себя по плечам, обнимая, пытаясь согреться. Здесь всегда слишком холодно, даже для него, да и привычки старые остались. За огромным окном, словно врезанным в пространство, в небо, и покрытым инеем, видна другая жизнь. Там нет постоянной осени, там часто тепло, там смех, искренние улыбки, настоящие объятия и много людей. Здесь тоже много людей, хоть они все чем-то неуловимо похожи. Здесь их ровно сорок-восемь, но они стараются друг на друга не натыкаться, и гуляют где-то далеко от этого места. Лишь Дик приходит сюда и подолгу смотрит сквозь, прищуривая единственный глаз.
- Ты наш друг, - слышит Дик приглушенные голоса.
- Ты такой веселый!
- Конечно, ты всегда можешь подставить мне спину!
- Расскажи нам что-нибудь!
- Мы любим тебя! Мы любим тебя, Лави!
Дик презрительно усмехается, а кроны деревьев нещадно треплет ледяной ветер.
- Как мне надоел этот цирк. А тебе, Лави? - он кривит тонкие губы и упирается ладонями о тонкое, но прочное стекло, надавливая.
Где-то в глубине парка есть вечное, жаркое лето. И полыхает там ярко, и птицы поют весело, и слышен смех, и свет - золотой. Но туда почти никто не знает дорожки, и горящая вечность потихоньку заменяется на другую, изо льда, пожухлых листьев и безразличия.
Заказчик
в девятом же круге уже можно было открываться, да? да? хДавтор.
да, можно)
ой, даже так
да
острое карри., ооочень понравилось, правда!
Акира Ями, спасибо большое *_* *смущенно ковырнул ножкой пол*
Предыдущая, сорок восьмая, личность Лави же. )