965 слов. АУ (через несколько лет после событий в Американском подразделении)
Он не знал, почему каждый раз его тянуло сюда – само место, память, желание рассказать раннему утру о прожитом или появляющаяся все чаще и чаще другая фигура, закутанная в плащ. Хотя последнее все же безмерно раздражало и выводило из себя. Нет, причин быть здесь у обоих хватало. Только по какой-то издевательской прихоти судьбы они постоянно сталкивались все время, как будто в сутках больше не было свободных минут кроме этих ранних осенних рассветов. И сейчас, когда так хотелось расслабиться под мелким моросящим дождем, он вновь оказался не один. Пара шагов и можно, схватив за шиворот, развернуть к себе лицом это ходячее недоразумение. Капюшон от резких движений слетел с головы, открыв совершенно спокойное и нисколько не удивленное таким поступком выражение лица, – он тоже знал, что не один приходит сюда. Аллен лишь поджал губы, не пытаясь освободиться, - только аккуратно поправил воротник, чтобы шнурок не впивался в горло. - Учитель, – учтивый светский тон, Мариан усмехается – его школа. - Глупый ученик, - как ответная дань традиции, - давно не виделись, - Кросс, словно осматривая бездушную вещь при покупке, слегка поворачивает Уолкера, по-прежнему удерживая его за воротник, - Мда, вырос, признаю. Но, видимо, так и не поумнел. В ответ лишь приподнятая бровь и вновь безразличная констатация факта: - Вы так поспешно вновь покинули Орден. Мариан ухмыляется: естественно, поспешно – сразу после торжественного признания заслуг и пира в честь победителей в стычке с Ноями и Графом в Американском подразделении, но как раз вовремя – за несколько минут до очередного разбора полетов на совещании в Ватикане. Идеальный баланс по времени. Кросс задумчиво подтаскивает Аллена поближе, словно его очки не позволяют хорошо рассмотреть лицо своего бывшего ученика: глаза серые, но уже другие, с другим выражением – и это не маска, это уснувшая жизнь; шрам изменился – разросся фигурными линиями по левой стороне лица, генерал находит это даже красивым с точки зрения эстетики: черный загадочный для посторонних рисунок должен быть очень притягательным при правильной подаче. А Кросс как никто другой знает, как правильно представить публике, желательно состоящей из прекрасных дам, свои шрамы. - А волосы отрастил, чтобы за девушками ухаживать? Аллен молчит, лишь вновь пытается поправить плащ, чтобы костяшки пальцев его бывшего учителя не вдавливались в шею. Мариан же не позволяет ему ничего подобного, он только сильнее наматывает на кулак воротник, уже намеренно сдавливая горло Уолкеру. - Хотя на что я надеюсь. Конечно, зачем тебе девушки? Ты же выбрал другой путь, какие на нем могут быть поблажки для себя, разве оружие имеет право на чувства? Оно имеет право лишь защищать своего хозяина, - Кросс зло улыбается, - каким для тебя стал мир. А после победы оружие как последний трофей вешают на стенку, где оно обрастает пылью и легендами, пока о нем окончательно не забудут. И мы, конечно же, безропотно дали поселить себя под колпак славы и героизма в войне, о которой человечество даже и не знало. И мы будем с гордым видом барахтаться в этом прошлом, позволяя распоряжаться собой и выносить на всевозможные годовщины на центральную площадь, где только единицы будут знать, в честь чего этот фарс. Аллен не выдерживает давления на горло, он хватается обеими руками за пальцы генерала в попытке ослабить хватку. - Граф все еще жив… Я не смог. Кросс отпускает Уолкера, теперь уже просто поддерживая его, не давая упасть. - Живучий он, - безразличное пожатие плечами. – Тут уж каждому свое. Меня вот тоже не так легко выбросить из игры. Тебя, кем бы ты себя не возомнил, - тоже. У того же оружия всегда есть шанс однажды уйти с надоевшей ему витрины. С новым хозяином. И безразличие окончательно слетает с лица Аллена: - Вы знаете? Мариан ухмыляется и достает сигарету: - Мне ли не знать о перемещениях старого друга, - довольная улыбка смешивается с дымом. – Пока ты пылился на полках ради тихой торжественной ностальгии ватиканских псов, я работал на благо забытого мира, - Кросс притворно устало вздыхает. – Кто-то же должен работать. - Вам это не повредит, - старая знакомая язвительная улыбка. Аллен склоняет голову, чуть передергивая плечами, - и слишком сильная ассоциация со стряхиванием пыли. Мариан в наигранном возмущении вновь подтягивает к себе за шиворот Аллена: - Неучтивое создание, где твои манеры? И будто бы на самом деле всерьез озаботившись этим вопросом: - Там же где и ваша совесть? - Щенок, - но вместо подзатыльника ладонь обхватывает хвост. – Но раз уж вырос, учись жить с этим. Возможно, однажды ты даже сможешь очаровать какую-нибудь прекрасную леди. - Ваши мысли всегда уходят только в одно направление, хотя, казалось бы, в вашем возрасте не до этого, – у вас уже и виски поседели. Кросс ухмыляется: - Ничего ты так и не понял, бездарь, ни-че-го. Но быть может, однажды я окажу тебе услугу и преподам пару уроков обольщения юных леди. Хотя, - и вновь преувеличенный вздох смирения, - ты никогда не оценишь моего подарка. - Неужели? – Аллен покачал головой. - Да, - Мариан вздохнул, чуть сощурил глаза. – Мария… - Учитель!
Аллен пришел в себя через несколько минут. Он сидел под деревом, прикрывавшим его от разошедшегося дождя, держа в руках стопку конвертов. И ему даже не нужно было заглядывать внутрь, чтобы узнать содержание. - Учитель, вы… А вместо раздражения лишь смех.
Они встретились здесь же на следующее утро – под таким же моросящим дожем. Аллен долго и нудно читал лекции о морали, пытаясь сжечь намокшие векселя, призывая генерала вернуться в Орден, чтобы рассказать о Графе, утверждая, что еще чуть-чуть и он сам притащит его связанным и с кляпом, дабы не было возможности призвать Марию. Кросс ухмылялся, курил, утверждая, что не смеет портить аппетит высшему начальству своим видом и плохими новостями, он лишь намерен на ужин заскочить, чтобы предоставить голову Тысячелетнего как символический подарок и подпись под распоряжением о заслуженной отставке. Аллен цитировал Устав, добрым словом вспоминая Линка. Мариан молча слушал, кривился, словно от зубной боли, и возводил глаза к небу, наслаждаясь дождем, мысленно показывая язык судьбе и надгробию со своим именем. Все продолжало быть слишком интересным, чтобы уходить в ностальгию, покрываясь пылью прошлого.
But wishing never helps, wishing never helps, wishing never solved a thing.
Ох... *кончил, закурил* То есть... в смысле... Я в совершеннейшем восторге и даже не знаю, как это выразить %) Восхитительно. Тепло и прекрасно. Кросс и Аллен волшебны.)) И очень точно представлены их отношения)). Лучшего желать и нельзя, бесконечно благодарю и люблю Вас, Автор! Откройтесь мне и я Вас страстно зацелую! *-* Заказчик))
-
-
15.02.2010 в 20:15АУ (через несколько лет после событий в Американском подразделении)
Он не знал, почему каждый раз его тянуло сюда – само место, память, желание рассказать раннему утру о прожитом или появляющаяся все чаще и чаще другая фигура, закутанная в плащ. Хотя последнее все же безмерно раздражало и выводило из себя. Нет, причин быть здесь у обоих хватало. Только по какой-то издевательской прихоти судьбы они постоянно сталкивались все время, как будто в сутках больше не было свободных минут кроме этих ранних осенних рассветов.
И сейчас, когда так хотелось расслабиться под мелким моросящим дождем, он вновь оказался не один. Пара шагов и можно, схватив за шиворот, развернуть к себе лицом это ходячее недоразумение. Капюшон от резких движений слетел с головы, открыв совершенно спокойное и нисколько не удивленное таким поступком выражение лица, – он тоже знал, что не один приходит сюда.
Аллен лишь поджал губы, не пытаясь освободиться, - только аккуратно поправил воротник, чтобы шнурок не впивался в горло.
- Учитель, – учтивый светский тон, Мариан усмехается – его школа.
- Глупый ученик, - как ответная дань традиции, - давно не виделись, - Кросс, словно осматривая бездушную вещь при покупке, слегка поворачивает Уолкера, по-прежнему удерживая его за воротник, - Мда, вырос, признаю. Но, видимо, так и не поумнел.
В ответ лишь приподнятая бровь и вновь безразличная констатация факта:
- Вы так поспешно вновь покинули Орден.
Мариан ухмыляется: естественно, поспешно – сразу после торжественного признания заслуг и пира в честь победителей в стычке с Ноями и Графом в Американском подразделении, но как раз вовремя – за несколько минут до очередного разбора полетов на совещании в Ватикане. Идеальный баланс по времени.
Кросс задумчиво подтаскивает Аллена поближе, словно его очки не позволяют хорошо рассмотреть лицо своего бывшего ученика: глаза серые, но уже другие, с другим выражением – и это не маска, это уснувшая жизнь; шрам изменился – разросся фигурными линиями по левой стороне лица, генерал находит это даже красивым с точки зрения эстетики: черный загадочный для посторонних рисунок должен быть очень притягательным при правильной подаче. А Кросс как никто другой знает, как правильно представить публике, желательно состоящей из прекрасных дам, свои шрамы.
- А волосы отрастил, чтобы за девушками ухаживать?
Аллен молчит, лишь вновь пытается поправить плащ, чтобы костяшки пальцев его бывшего учителя не вдавливались в шею. Мариан же не позволяет ему ничего подобного, он только сильнее наматывает на кулак воротник, уже намеренно сдавливая горло Уолкеру.
- Хотя на что я надеюсь. Конечно, зачем тебе девушки? Ты же выбрал другой путь, какие на нем могут быть поблажки для себя, разве оружие имеет право на чувства? Оно имеет право лишь защищать своего хозяина, - Кросс зло улыбается, - каким для тебя стал мир. А после победы оружие как последний трофей вешают на стенку, где оно обрастает пылью и легендами, пока о нем окончательно не забудут. И мы, конечно же, безропотно дали поселить себя под колпак славы и героизма в войне, о которой человечество даже и не знало. И мы будем с гордым видом барахтаться в этом прошлом, позволяя распоряжаться собой и выносить на всевозможные годовщины на центральную площадь, где только единицы будут знать, в честь чего этот фарс.
Аллен не выдерживает давления на горло, он хватается обеими руками за пальцы генерала в попытке ослабить хватку.
- Граф все еще жив… Я не смог.
Кросс отпускает Уолкера, теперь уже просто поддерживая его, не давая упасть.
- Живучий он, - безразличное пожатие плечами. – Тут уж каждому свое. Меня вот тоже не так легко выбросить из игры. Тебя, кем бы ты себя не возомнил, - тоже. У того же оружия всегда есть шанс однажды уйти с надоевшей ему витрины. С новым хозяином.
И безразличие окончательно слетает с лица Аллена:
- Вы знаете?
Мариан ухмыляется и достает сигарету:
- Мне ли не знать о перемещениях старого друга, - довольная улыбка смешивается с дымом. – Пока ты пылился на полках ради тихой торжественной ностальгии ватиканских псов, я работал на благо забытого мира, - Кросс притворно устало вздыхает. – Кто-то же должен работать.
- Вам это не повредит, - старая знакомая язвительная улыбка. Аллен склоняет голову, чуть передергивая плечами, - и слишком сильная ассоциация со стряхиванием пыли. Мариан в наигранном возмущении вновь подтягивает к себе за шиворот Аллена:
- Неучтивое создание, где твои манеры?
И будто бы на самом деле всерьез озаботившись этим вопросом:
- Там же где и ваша совесть?
- Щенок, - но вместо подзатыльника ладонь обхватывает хвост. – Но раз уж вырос, учись жить с этим. Возможно, однажды ты даже сможешь очаровать какую-нибудь прекрасную леди.
- Ваши мысли всегда уходят только в одно направление, хотя, казалось бы, в вашем возрасте не до этого, – у вас уже и виски поседели.
Кросс ухмыляется:
- Ничего ты так и не понял, бездарь, ни-че-го. Но быть может, однажды я окажу тебе услугу и преподам пару уроков обольщения юных леди. Хотя, - и вновь преувеличенный вздох смирения, - ты никогда не оценишь моего подарка.
- Неужели? – Аллен покачал головой.
- Да, - Мариан вздохнул, чуть сощурил глаза. – Мария…
- Учитель!
Аллен пришел в себя через несколько минут. Он сидел под деревом, прикрывавшим его от разошедшегося дождя, держа в руках стопку конвертов. И ему даже не нужно было заглядывать внутрь, чтобы узнать содержание.
- Учитель, вы…
А вместо раздражения лишь смех.
Они встретились здесь же на следующее утро – под таким же моросящим дожем. Аллен долго и нудно читал лекции о морали, пытаясь сжечь намокшие векселя, призывая генерала вернуться в Орден, чтобы рассказать о Графе, утверждая, что еще чуть-чуть и он сам притащит его связанным и с кляпом, дабы не было возможности призвать Марию. Кросс ухмылялся, курил, утверждая, что не смеет портить аппетит высшему начальству своим видом и плохими новостями, он лишь намерен на ужин заскочить, чтобы предоставить голову Тысячелетнего как символический подарок и подпись под распоряжением о заслуженной отставке. Аллен цитировал Устав, добрым словом вспоминая Линка. Мариан молча слушал, кривился, словно от зубной боли, и возводил глаза к небу, наслаждаясь дождем, мысленно показывая язык судьбе и надгробию со своим именем.
Все продолжало быть слишком интересным, чтобы уходить в ностальгию, покрываясь пылью прошлого.
-
-
15.02.2010 в 21:00То есть... в смысле... Я в совершеннейшем восторге и даже не знаю, как это выразить %)
Восхитительно. Тепло и прекрасно. Кросс и Аллен волшебны.)) И очень точно представлены их отношения)). Лучшего желать и нельзя, бесконечно благодарю и люблю Вас, Автор! Откройтесь мне и я Вас страстно зацелую! *-*
Заказчик))
-
-
15.02.2010 в 23:04-
-
15.02.2010 в 23:26-
-
16.02.2010 в 09:43Гордыня,
Dark_Mousy, приятно слышать.
автор